mungolian jet set

Mungolian Jet Set о стране Мунголии, ведьме Тиесто, блюзовых корнях транса, динозаврах, классическом подходе к созданию диско, и о том, на какую часть тела Сатаны похожи поп-чарты.

«Все знают, транс был украден Тиесто. Теперь его нужно вернуть. Желательно, поскорее. Короче говоря, сжечь всех этих ведьм на костре и делов-то!»

— Вы из Норвегии. Почему назвали проект Mungolian Jet Set. И вообще где это — Мунголия?


— Пол Нюхус: Мунголия — параллельное государство. Страна Мунгов — измененных.

— Кнут Севик: Это дальний мир. Место, в котором практически нет барьеров и препятствий. В общем, это не на нашей планете.

— Ваша пластинка We Gave It All Away… And Now We Are Taking Back — что-то вроде архива всей гипнотической музыки: от психоделического рока и монотонного диско до техно и balearic beat. Чем вас она так привлекает?

— Кнут: Для меня музыка всегда обладала гипнотичностью. Если это не так, значит она не для Мунгов.

— Пол: Не знаю, такая музыка, насколько я помню, всегда звучала вокруг меня. Мы не то, чтобы проявили к ней повышенный интерес. Просто это естественная для нас среда. Я бы сказал, она уходит корнями, например, к блюзу, который в своей примитивной форме — гипнотичен. Гипнотизм, также, проходит через рок-н-ролл, джаз, африканскую музыку, южноамериканскую, прогрессив-рок, диско… Сюда можно записать даже метал.

— И транс.

— Пол: Совершенно верно. Все перечисленные направления — это транс в первоначальном значении этого слова. В нем все базируется на гипнотических ритмах тела и души. Ирония в том, что большинство так называемой транс-музыки с трансом имеет мало общего. Она, как минимум, не гипнотична. Все знают, транс был украден Тиесто. Теперь его нужно вернуть. Желательно, поскорее. Короче говоря, сжечь всех этих ведьм на костре и делов-то!



— Мы про вас читали, что корни вашей музыки растут не из электроники, а из классической музыки. Это так?


— Пол: Ну, это больше вопрос к Кнуту. Я не очень разбираюсь в классике. Как по мне, основа нашего творчества — психоделика и диско. Конечно, внутри поп-культуры эти жанры впитали в себя приемы и наработки классической музыки.

— Кнут: Я вдохновлялся классическими композиторами всю жизнь, начиная с детства, когда играл произведения Баха, Бетховена и Моцарта. В том, что касается Mungolian Jet Set, согласен с Полом — корни находятся все же больше в плоскостях джаза, фанка, диско и психоделики. Но у нас с классиками идентичен подход к сочинительству. В том смысле, что мы не приходим в студию, не садимся за инструменты и — понеслась. Мы долго и основательно обсуждаем каждую композицию. Решаем, как должна развиваться тема, расставляем акценты, пробуем различные формы. Мы даже продумываем время каждого отрезка трека. Это примерно, как сидеть и расписывать партитуры.

К нашему творчеству нельзя притянуть за уши традиционную классику. Мы также далеки от глыб Кельна и «города наук» Дармштадта, то есть — от Макса Рихтера и Штокхаузена. О нас даже не скажешь, что мы следуем традициям европейской электроники 50-60-х. Нам хочется думать, что мы ближе всего к идеям и творчеству французского инженера-акустика Пьера Шеффера — изобретателя musique concrete. Нам близки его методы работы. В нас больше американского, африканского и китайского.

— Есть теория, что для того, чтобы появилась принципиально новая поп-музыка, нам нужна принципиально новая классика.


— Кнут: Ну, я не настолько в этом разбираюсь, как, например, Теодор Адорно (немецкий философ, социолог, музыковед), но абсолютно уверен, что большинство поп-музыки — дерьмо собачье. Да, мы используем много тех же структур и приемов, что и поп-композиторы, но у нас с ними диаметрально противоположное мышление.

И я не думаю, что нам так уж необходима принципиально новая поп-музыка. Поп-музыка — это концентрат коммерческого. Надень золотые цепи, расставь вокруг себя шлюх, а вокруг музыкальных инструментов — придурков с плохими зубами, и вот тебе — поп-звезда.

— Пол: Да, большинство современной поп-музыки — это блядство в вавилонском масштабе. Если вы все еще не верите в Антихриста, просто послушайте ваши местные поп-чарты. Это как будто бы сосать играющий мелодии член Сатаны.

— Кнут: Если серьезно, то классика ничего не может изменить. Потому что сегодняшняя поп-музыка не станет классикой в будущем. Вообще, ко всему вышесказанному: наш следующий альбом будет поп-пластинкой.

— Пол: Да, подведем итог: мы действительно хотим написать несколько мелодий, которые продадутся за бешеные бабки, ха! Но, к сожалению мы слишком фриковатые для поп-чартов «нулевых»!

— Кроме этого, ваш проект еще и окутан странной мифологией. В поп-музыке это не приветствуется.


— Пол: Наш еще не так сильно окутан. Вот у меня из этой области есть любимая группа. Называется The Abonimable Schmoo. Вот они абсолютно мифологичны. Настолько, что про них до сих пор никто ничего не знает: кто такие, сколько их, где живут. Они — как книга-раскладушка. Принимают любые формы и представляют самые безумные, но очень человечные фольклорные песни. В их музыку как будто бы встроен сигнал, который мешает тебе запомнить любую из мелодий группы длиннее двух секунд. Скопировать The Abonimable Schmoo невозможно. В этом их притягательность. Ты слышишь их, хватаешься за диктофон, чтобы нажужжать мелодию и, бах — они исчезают. Долбанные мифологисты — высший класс.

— Вы записали двойной альбом. Там почти два часа музыки. Почему такая эпическая форма? Сейчас все выпускают синглы или короткие альбомы.

— Пол: На самом деле, мы тоже следуем этой модной тенденции. Большая часть материала пластинки была уже издана в различных форматах. Но иногда нужно собирать всех детей в доме на Рождество. Это, в общем, то, что мы и сделали.

— Не чувствуете себя динозаврами?

— Кнут: Я чувствую себя как Тираннозавр Рекс после того, как напьюсь норвежского аквавита. Вообще, какие же мы динозавры? Мы — интергалактические путешественники. Например, моя любимая музыкальная декада — 1860-е.

— Пол: А моя — 1970-е. Думаю, тоже ничего декада для динозавров.
для znaki.fm