короли бульваров

наблюдал потрясающую картину. ранний вечер. бульвар шевченко. только что закончился дождь. по аллее, зевая, идёт бомж. сапоги в трещинах и складках - как-будто бы из бетона. под нагромождением лохмотьев мелькают куски оранжевой клетчатой рубашки. борода переходит в вязанную шапку. вместо лица - гнилое яблоко. через плечо - дохлая сумка.
вид при этом лихой. движения несколько манерные. взгляд отупелый и близорукий. из-за распухших алкоголических щёк каждый вдох даётся с трудом.
в какой-то момент он рванул на газон. обнаружил клочок газеты. повертел его у носа. потом смял и выбросил в урну. в ней же пошерудил рукой, причём так - нехотя и как-то обречённо. ничем, естественно, не поживился.
затем он прошёл пару лавок. снова забрался на газон. сбросил у дерева сумку. начал мочиться. после - толком не застегнулся. оранжевые клетки стали теперь мелькать и из ширинки.
рядом с деревом бомж нашёл жестяную банку. растоптал её ногой. положил в сумку. потом, в каком-то изнеможении, рухнул на лавку. кажется, у него спустились даже щёки.
напротив сидела старуха. они стали переговариваться. бомж изъяснялся глухо и трудно. старуха резко трещала, как скрипучая дверь. последнее, что я увидел - она достала из кармана обрывок целлофанового пакета и высморкалась в него. затем спрятала пакет обратно в карман.
при всей нелепости ситуации эта пара смотрелась органично. просто потому, видимо, что вела себя естественно. им шли и бульвар, и урны, и даже налившаяся зелёным от дождя трава вокруг. два куска земли. один развалился по лавке, другой - сжался в комок. если внимательно не присматриваться, обычно, такие люди абсолютно прозрачны. Читать дальше......

har mar superstar

har mar superstar - персонаж из рассказов тамы яновиц. нескладный, лысеющий, тучный тип. что-то вроде тапера для клубов. один из тысяч. мне кажется, интересен главным образом тем, что такие как он - всегда вторая лига. снимается с беном стиллером, поёт с карен о, делает песни для дженнифер лопез, а всё равно из заведений на 200 человек ему не выбраться. ну, разве что на фестивали.

он ещё, как оказалось, пишет сценарии для сериалов. работоспособный аутсайдер. и брутальное r'n'b его - больше комические номера, чем музыка. смотришь на концертные фотки хар мара в трусах и представляешь, как ему душно в маленьких заведениях и как колотится у него сердце.

тама яновиц хорошо про таких формулировала - носятся, что-то устраивают, с кем-то спорят, куда-то пробиваются: армия манерного андеграунда. думаю, это самый отчаянный тип богемы.

«Да, для поп-артиста выглядеть серьезным — крах. На сцене нужно быть актером, еще лучше — конферансье, тапером. Поп-музыкант, который весь концерт просто стоит у микрофона, мне кажется занудой. Высоколобые критики и снобы меня за это ненавидят. Но что я могу им ответить? Да чуваки, я просто выхожу и устраиваю бедлам — это моя работа. Вот мое творческое кредо»

— Ваш новый альбом называется Dark Touches. Судя по названию, там снова брутальное R’n’B?

— Хм, мне нравится выражение «брутальное R’n’B». Пожалуй, я украду у вас это определение. Вы же не против?

— Абсолютно.


— Окей. Итак, альбом Dark Touches — это брутальное R’n’B, доведенное до совершенства. Еще на пластинке есть поп-музыка, электро и песни для танцев хипарей. Хотя они идут разве что в нагрузку.

— Ваш менеджер нам еще сказал, что вы решили объединить на альбоме культурологические пласты.

— В смысле?

— Свести вместе инди-музыку и репертуар хит-парадов вроде Top-40.


— А, это… Мне вообще нравится все смешивать. Делать из года в год одно и тоже — невообразимо скучно. Так что охарактеризовать мое творчество, а тем более шоу — сложно. Менеджер сказал, я объединяю культурологические пласты — окей, где-то это верно. А вообще, между инди и мейнстримом сейчас нет такой уж четкой границы. Ты или хороший артист, или плохой. Все остальное неважно. Я, например, делал песни для Дженнифер Лопез и Келли Осборн. А еще пять лет назад меня называли «героем электроклэша». И куда меня теперь отнести: к мейнстриму или к инди?

— В этом смысле с вами вообще путаница. В 2004 году New Musical Express сказал, что вы — Rock and Roll Man Of the Year.

— Мне повезло. Ну и опять таки – у этого журнала конвейер. Им нужно каждую неделю открывать новых звезд. Думаю, награда мне досталась потому, что в тот год я был в буквальном смысле везде. Чуть ли не ежедневные съемки, масса концертов. Я закатывал шоу, погорячее, чем все эти рокеры. Тогда просто было такое время: вечеринки в душных клубах со странными персонажами — лучший рок-н-ролл. Пусть даже он на самом деле — R’n’B.



— Как бы вы не стебались, но, вообще-то, по вашим альбомам слышно, что R’n’B вы любите.

— Да, когда меня никто не видит, я танцую под R’n’B-хиты. Знаешь, мне нравится R. Kelly. Я серьезно. Это один из моих любимых музыкантов. Он не делает ничего приземленного. Все, чем занимается Роберт — помогает вещам парить в воздухе. Мне, кажется, это отличительная черта гениев. Я очень люблю R’n’B 90-х: Bel Biv Devoe, Boys II Men, Кит Свит. Полтора десятка лет назад они были королями наших вечеринок. А, черт! Мне по душе и R’n’B «нулевых». Я, например, люблю Бритни. Серьезно. Мне не зазорно признаться. Еще раз: Я люблю Бритни Спирс!

— Это даже подтверждено документально. Вы ей написали песню.

— Да, «Tall Boy». Она в итоге от нее отказалась. Вообще, забавная ситуация. Смотри, если бы Бритни взяла эту песню, то «Tall Boy» стал бы мега-хитом. О том, что автор песни я, не знал бы никто. Только люди из бизнеса, так что композиция ассоциировалась бы исключительно со Спирс. Тогда бы инди-публика, слушая песню, говорила бы что-то вроде: «Фу, дрянь». Бритни песню завернула. Я решил петь ее сам. Даже текст не менял. А я не похож на человека, который может произносить такие слова под такую музыку. Я похож на аутсайдера. На типа, который целыми днями только и делает, что заливается пивом. И вот я пою эту песню. Инди-публика на концертах в восторге. Но по сути, это та самая песня, которую могла бы петь Бритни. Вывод тут в чем? Людям, в основном, плевать на музыку. Им нравится идентифицировать себя с конкретными персонажами. И заметь, я не пародийный артист. Просто где-то смешной.

— Это, скорее, хорошо. Многие поп-артисты боятся выглядеть смешными.

— Да, для поп-артиста выглядеть серьезным — крах. На сцене нужно быть актером, еще лучше — конферансье, тапером. Поп-музыкант, который весь концерт просто стоит у микрофона, мне кажется занудой. Высоколобые критики и снобы меня за это ненавидят. Но что я могу им ответить? Да чуваки, я просто выхожу и устраиваю бедлам — это моя работа. Вот мое творческое кредо.



— У вас на каждом альбоме дуэты с кучей модных артистов. Чем вы их очаровываете?

— Просто со мной все дружат. В какой-то момент кто-нибудь с кем-нибудь решает потусить. Все это заканчивается студией. Это гораздо интересней, чем пойти надираться в бар. Вы продолжаете веселиться в студии. В итоге это заканчивается новым микро-проектом. Ну и потом, смотри, с кем у меня дуэты — Бэт Дитто, Карен О. По большей части, это люди-маргиналы. Им время от времени хочется сделать что-нибудь попсовое.

— Ваш прошлый альбом вышел пять лет назад. Что вы все это время делали?

— Я был дико занят. Во-первых, записывал пластинку моего проекта Sean Na Na. Потом еще помогал Грифу Рису из Super Furry Animals и хип-хоперу Boom Bip с их затеей Neon Neon. Затем — снимал комедийные короткометражки. Можешь их посмотреть на «ютьюбе». Еще написал сценарий для одного «мыла». Его крутит канал HBO. Да, снялся в «Старски и Хатч» с Бэном Стилером.

— Актеров вроде Бэна Стилера и Адама Сендлера принято считать олицетворением современного американского юмора.


— Ага, как Джорджа Буша — олицетворением среднестатистического американца. Я не знаю, как описать типичный американский юмор. Страна большая — есть масса тонкостей и мелочей. Я много путешествую и должен сказать, что люди из разных стран примерно одинаково реагируют на одни и те же шутки. Стилер и Сендлер – они с некоторых пор считаются олицетворением непритязательных американских комедий. Но знаешь, эти люди зарабатывают гораздо больше, чем ты или я, а значит, их фильмы пользуются спросом. Я пару недель плотно работал с Бэном, и это была та еще вечеринка. Стилер — очень крутой.

— Вы еще с Дрю Бэрримор снимались. В 90-х она чуть не стала джанки-иконой, а теперь играет в семейных комедиях. Вам она когда больше нравилась?


— Эй, Дрю — очень близкий мне человек, так что вопрос некорректный. Мы познакомились лет восемь назад. До этого я был ее фанатом. Она потрясающа. Из тех людей, которые вдохновляют. Дрю очень много сделала для того, чтобы стать звездой. Смесь дикой трудоспособности и бесконечного таланта. Я люблю ее в любом из десятилетий.



— Вы еще были лицом водки Vladivar Vodka. Ее реклама обещала какой-то русский беспредел. Она действительно так действует?

— Абсолютно. Делаешь маленький глоток и сходишь с ума. Часто, бывает досадно. Ты куда-нибудь приходишь, хочешь провести тихий, спокойный вечер. Тут кто-то достает бутылку Vladivar и... БАМ! — ты в дрова. Становишься неконтролируемым, безумным. Знаешь, все эти фильмы. Ну, когда люди надираются, потом хватаются за бутылки, делают из них «розочки» и... кадр меняется — вокруг все в крови, дерьме и сперме. Я видел, как такое случалось. И после этого решил сняться в этой рекламе. Мой тебе совет: не пей эту водку в кругу семьи. Не успеешь оглянуться, как произойдет что-то страшное.

— Эта антиреклама действует наоборот, а вы, видно, любите выпить.


— Да, я люблю водку с клюквой. «Егермейстер» и пиво. У меня есть лучший друг. Его зовут Адам Грин — тоже музыкант. Мы с ним любим надираться.

— Да, он недавно приезжал и сказал, что никогда не выходит на сцену трезвым. Это мешает ему танцевать.

— Согласен. Перед концертом я обычно разминаюсь несколькими порциями алкоголя. Это раскрепощает, и я могу исполнить несколько танцевальных движений, которые на трезвую голову мне кажутся дегенератскими. Девушки обычно сходят от этого с ума. Ты понимаешь, что все правильно сделал. Потом эти девушки томно и восхищенно смотрят на сцену. После концерта буквально на тебя бросаются. Ты хватаешь их и тащишь в гримерку. Потому что иначе они обидятся. Вы продолжаете пить. Внезапно ты приходишь в себя и видишь вокруг много крови, дерьма и спермы. Смотришь на пустые бутылки и думаешь: «Опять?» Вот черт!
для znaki.fm Читать дальше......

адам грин на фестивале "молоко"

группа адама грина - сплошная деревенщина. взрослые усатые дядьки в клетчатых рубашках. кажется, все они должны играть кантри. но играют рок-н-ролл, и смотреть на это было так же неестественно, как если бы рок-н-ролл на своих синтезаторах играли крафтверк.


интересней всего было расслушивать сложную ритмику и роковые запилы на акустических гитарах. звук от этого - как будто бы через вату. ну и грин - пьяный и бесстрашный: раза четыре прыгал в толпу.

«Я как раз недавно перечитывал «Америку», но моя семья больше связана с произведением Кафки «Процесс». Он во многом основан на взаимоотношениях писателя и моего прапрадедушки. Когда до прапрадедушки дошли слухи, что кроме его дочери Кафка ухаживает еще за одной девушкой, он вызвал его в отель. В номере находилась вся моя семья. Они устроили Кафке что-то вроде судебного разбирательства. Думаю, это его и вдохновило на написание романа… А вы тут читаете Кафку?»

— Организаторы фестиваля, на котором вы играли, сказали, что сейчас очень сложно забукировать западного артиста — они все боятся ехать в Украину. Вы тоже боялись?

— Да? Я об этом не знал. У меня в этом смысле простое правило: если кто-то готов организовать мое шоу — окей, я еду. Между прочим, я сам в некотором роде украинец.


— В смысле?

— Моя семья отсюда. Прабабушка была родом из небольшого еврейского городка на западе Украины.

— Это та, на которой чуть не женился Кафка?

— Не, с Кафкой — это Фелиция Бауэр, другая прабабушка, по материнской линии. Я как раз недавно перечитывал «Америку», но моя семья больше связана с произведением Кафки «Процесс». Он во многом основан на взаимоотношениях писателя и моего прапрадедушки. Когда до прапрадедушки дошли слухи, что кроме его дочери Кафка ухаживает еще за одной девушкой, он вызвал его в отель. В номере находилась вся моя семья. Они устроили Кафке что-то вроде судебного разбирательства. Думаю, это его и вдохновило на написание романа… А вы тут читаете Кафку?


— Да, конечно.

— Серьезно?!

— Абсолютно. Ладно, мы послушали ваш последний альбом и решили, что он самый меланхоличный из всех ваших пластинок. У вас сейчас черная полоса?

— Да просто, ну, становится же все грустнее и грустнее. А вы слышали мой самый новый альбом?

— Sixes & Sevens?

— Нет, уже есть новее. Диск выйдет в январе. И вот он звучит так, как будто бы я очень-очень расстроен.


— Поначалу все ваши пластинки были «лоуфайными», а теперь вы разве что с оркестром не записываетесь.

— Да, верно. Но я тут работал с госпел-певцами, а они всегда звучат классически. Поэтому я решил сделать соответствующий дорогой саунд. Хотя на новом альбоме я сам играл на всех инструментах. Больше всего — на барабанах. Эта пластинка похожа на творчество Саймона и Гарфанкела, так что это все объясняет. Я записывался в Лос-Анджелесе с Ноа Джорджсоном, который продюсировал Девендру Банхарта — тоже моего друга. Он, кстати, сводил альбом Adanowsky, который тут сегодня выступает. Вы знаете Adanowsky?

— Да, он как раз сейчас поет.

— О, я собираюсь на него посмотреть.

— Почему вы так любите ретро-музыку?

— Мне нравится «старая новая» музыка. Например — Little Joy (американо-бразильский рок-проект музыкантов Los Hermanos и The Strokes). Вообще, я, видимо, ретроград. Недавно я начал использовать синтезатор Casio. На новом альбоме. Но, впрочем, не собираюсь на нем все время играть. Вы в курсе о существовании такого инструмента? Лично я не знаю, кто им еще пользуется. У вас играют на Casio?

— Наверняка. Он же дешевый.

— Не знаю, в Америке его не просто найти. Я пропустил его через дисторшн и получился сумасшедший звук. А еще — использовал старые модели микрофонов, так что голос звучит космически. Но работая со всеми этими штуками, прежде всего я думаю о мелодиях, ритмах, структурах. То есть, я не из тех, кто днями просиживает в студии, пытаясь синтезировать какие-то ультра-эксклюзивные звуки. Продюсирование должно заключаться в самом написании песни. Иначе это — скучный процесс.

— Давайте поговорим о текстах.

— Хаха, анализ, да? Я теперь изучаю психологию.

— Это как-то влияет на стихи?

— Для меня имеет смысл психология. Музыка часто патологична. Психиатрию не нужно изучать специально — можно вместо этого слушать музыку. Например, прошлой ночью мне снилось, что я живу в гигантской голове кота Гарфилда. Но знаете, у меня ведь не все тексты абстрактные. Возьмем альбом Sixes & Sevens. Там есть несколько песен-историй. «Getting Led» и… черт, как же ее… А! «When a Pretty Face»!

— А с текстами вроде песни «Chock on a Cock» у вас были проблемы?


— Я больше не могу ее играть!

— Почему?

— Ну, теперь-то Джордж Буш в отставке. И это не такой уж большой хит. Но я бы хотел ее спеть у вас. Тут классный фестивальный звук, такой: бух-бух-бух (стучит по полу ногой, разлетается эхо). Но я не уверен, что хочу именно так это делать. Откровенно говоря, я не совсем в форме, чувак. Раньше я прыгал, выделывал всякие штуки, а теперь у меня проблемы с сердцем.

— Вы, наверное, много пьете.

— О да, даже слишком. Иногда сидишь и думаешь: могу ли я пить меньше? Пока не могу. Поэтому я сейчас здесь.

— То есть?

— Мне тяжело выходить на сцену трезвым, так что гастролирую, пока пью. Когда я трезвый, то думаю, что буду танцевать, обязательно упаду и что-нибудь себе поврежу. А когда человек пьян, думаю, вам известно, что даже если он свалится — никогда ничего себе не сломает.
для znaki.fm Читать дальше......

Guglielmo Bottin

Гульельм Боттин о лейблах Italians Do It Better и Bear Funk, о том, кто придумал термин «итало-диско», о провинциальной публике своей страны, гадких запахах Венеции, католицизме и фильмах ужасов.

«Итальянская музыка всегда была наполненной эмоциями. Даже слишком. Итальянский поп — производная от итальянской классической оперы. Мелодии запоминаются моментально, цепляют с первой ноты. В текстах полно напыщенной любовной лирики. Возможно, этот аспект итальянской культуры заразил эмоциональностью роботов. Но не думаю. Это не могло произойти в международном масштабе. Потому что тогда это стало бы вселенской катастрофой!»

— В пресс-релизе про ваше творчество написано, что оно «…a touch of free and easy west-coast vibe…». В итало-диско тоже есть территориальное разделение, как у американских хип-хоперов?

— Это так написано в моем пресс-релизе? Понятия не имею, кто это сделал и зачем. Хотя, думаю, к вам попала версия американского пресс-релиза. И в нем идет речь о диско-музыке западного побережья США. Точно не об Италии — я живу в Венеции, а это восточное побережье страны. Но в любом случае, между продюсерами запада и востока Италии нет такого соперничества, как среди американских хип-хоперов.

— А между американским и европейским итало-диско?


— Мне, итальянцу, сложно судить о музыке своего детства и юности. Сейчас все так и сыпят ярлыками: «итало», «итало-диско», «итало-буги», «итало-хаус». Но, честно говоря, это просто музыка. Я сотрудничаю с американцами Italians Do It Better. Как по мне, у них почти панковский подход к работе. Ну и большинство их релизов — это не итало-диско, слишком медленная музыка. В Европе я работаю с лейблом Bear Funk. Там занимаются диско и хаусом, ориентированным на танцполы. Bear Funk появились раньше всей этой моды на «новое диско». Они — пионеры. У шефа лейбла — Стива Коти — дар предвидения. Он раньше всех знает, что выстрелит в следующем сезоне. О различиях и соперничестве говорить нечего. Хотя бы потому, что фактически «итало-диско из Италии» — это, скорее, миф.


— В смысле?


— На самом деле, термин «итало-диско» придумали менеджеры немецкого лейбла ZYX Music. В начале 80-х они купили каталоги пары независимых итальянских лейблов, и для продаж пришлось выдумать хлесткое название. По большинству тех старых треков даже не ясно, что они сделаны в Италии — почти все вокальные партии в них на английском. Итальянская танцевальная музыка 70-80-х копировала ходы и приемы музыкантов Америки и Британии. Почти все итальянские продюсеры, которые штамповали диско-хиты, до этого занимались прогрессив-роком, а не фанком и соулом.

— А как сейчас в Италии с итало-диско?


— Точно так же. К сожалению, большинство итальянцев понятия не имеют о том, что такое итало-диско. В Италии нет диско-комьюнити, почти не проводятся толковые вечеринки. Клубная сцена — провинциальна. Музыкальная политика заведений следует за лондонской и берлинской, только с запозданием на несколько сезонов. Публика не любознательна. Новая музыка ее не интересует. Люди приходят в клубы потусить и повыпендриваться друг перед другом. Что там крутит диджей — не очень важно. Чем больше я путешествую, тем сильнее убеждаюсь, что итальянская молодежь ленивая и самовлюбленная. Возможно, ситуация изменится, но пока надежды мало. Большинство толковых итальянских продюсеров почти не играют в стране. Лично я выступаю в Италии не чаще пары раз в год. Rodion, Фабрицио Маммарелла, Discodromo — уникальные личности, но дома они почти не известны.

— Есть мнение, что Kraftwerk разработали основные правила и каноны минималистичной электронной музыки и возвели роботов в культ, а продюсеры итало-диско наделили этих роботов чувствами и эмоциями.

— Интересная теория. Но боюсь, что в реальности итальянские продюсеры, в отличие от Kraftwerk, не имели никакой философии. Они старались копировать то, что было на тот момент модным. По крайней мере, с тех пор, как итало-бизнес стал прибыльным.

Вообще, итальянская музыка всегда была наполненной эмоциями. Даже слишком. Итальянский поп — производная от итальянской классической оперы. Мелодии запоминаются моментально, цепляют с первой ноты. В текстах полно напыщенной любовной лирики. Возможно, этот аспект итальянской культуры заразил эмоциональностью роботов. Но не думаю. Это не могло произойти в международном масштабе. Потому что тогда это стало бы вселенской катастрофой!

— Есть еще одна теория. О том, что итало-диско было заражено готикой: Италия — католическая страна. У вас в треках тоже готические партии проскакивают.


— Ну, конкретно о моей музыке так не скажешь. Вообще, это первый раз, когда кто-то расслышал в моих треках готику. Я, скорее, вдохновляюсь итальянскими фильмами ужасов. А вот в этих фильмах есть много вещей, на которые повлиял католицизм. Охота на ведьм, средневековые камеры пыток, все эти фрески с изображениями монстрообразных дьяволов. Жуткие сцены. Тогда приветствовалось, чтобы священники показывали людям, как действительно выглядит ад. Я думаю, все эти штуки здорово повлияли на итальянских режиссеров.

— Вам хоррор-фильмы нравятся старые?

— Да, 70-80-х годов. Современные ужастики, часто, скучны и предсказуемы. В них повторяются одни и те же истории. Раньше каждый новый фильм воспринимался режиссером как поле для экспериментов. Они исследовали возможности технологий, изобретали какие-то безумные эффекты. Те старые фильмы были визуально интересны. И в них звучала отличная музыка. Есть масса широко известных кино-тем, которые впервые прозвучали именно в тех триллерах. Музыка играла важную роль. При помощи нее манипулировали эмоциями, в кульминационных сценах нагнетался ужас.



— Вы тоже записали несколько саундтреков к фильмам. Сочиняли их по этим же правилам?

— Первым делом я просил прислать мне сценарий. Затем мы садились с режиссером и обсуждали, какая музыка должна звучать в той или иной сцене фильма. Правда, в итоге режиссеры просят тебя развести готовые треки — дать им отдельно все партии. Потом они уже сами сводят их, синхронно с монтажом видео. По правилам хоррор-саундтреков я, скорее, делал музыку для своего последнего альбома Horror Disco.

— Расскажете?


— Я записал трек «Horror Disco», используя один старый итальянский синтезатор. До этого я им пренебрегал, потому что считал эту железку не более чем игрушкой. Неожиданно мне понравился звук. Тут же возникла идея целого альбома: триллерообразная, вдохновленная фильмами категории «B» музыка, под которую хорошо танцевать. В результате я смешал два жанра: саундтреки к ужастикам и андеграундное диско. Хотя в итоге каждый трек пластинки обладает законченной, особенной формой, так что диск можно назвать сборником саундтреков. В общем, Horror Disco — то место, где встречается танцпол со зловещими арпеджио из триллеров. Музыка для ног и для ума.

— Целая философия вокруг музыки для танцев.

— Знаешь, мне в диско нравится вот что: несмотря на то, что, например, техно и хаус построены на тех же ритмических структурах, диско было и все еще есть более разноплановой музыкой в смысле ритмики, гармоний, мелодики и оркестровок. Диско не прет напролом. В нем масса слоев, которые хочется расслушивать. Еще бы вырезать из песен эти слащавые вокальные партии… Диско делается музыкантами, а не диджеями — вот в чем секрет. Некоторые из старых треков итало-диско сейчас звучат гораздо актуальней и смелее, чем вся современная электроника. И это правильно. Я считаю, диско по-прежнему должно делаться музыкантами. Диджеи могут резать их песни на семплы и вставлять их в свои сеты.

— Наш журналист недавно побывал в Венеции и сказал, что ваши девушки лучше всех пахнут. Они, видимо, знают секрет правильного использования духов.


— Да? Уверен, он как-то не так все понял. Или у него странный вкус! Правда в том, что Венеция пахнет кошмарно. Вода в каналах очень грязная. Запахи мерзкие, особенно, когда поднимаются волны. Тут уж никакими духами не спасешься.

— Жители Венеции ненавидят каналы?

— Ну, скорее, наоборот: часть злится и ненавидит все, что выглядит недостаточно по-венециански. Они жалеют, что Венеция до сих пор не независимая республика, отделенная от Италии. А еще лучше – от всего остального мира. Но, в общем, в Венеции очень много жителей, которые достаточно приветливы. Пропорция и тех и других стандартна: как и в любом городе мира.
для znaki.fm Читать дальше......