«С другой стороны был легион так называемых путешественников. Блаженных. Юродивых. На их рейвах царил дух хиппи. Прикинь: огромные поля, забитые тысячами призраков хиппи. Они одевались как их родители в 60-х, закидывались кислотой, были «та-а-а-ки-и-и-ми психоделическими» и каждые выходные улетали «та-а-а-к далеко, чу-у-у-у-вак». Словом, полный пиздец»
— Вы смотрели фильм «Круглосуточные тусовщики»?
— Чувак, да я же в нем снимался! Правда, в эпизодической роли. Это хороший фильм. Кое-что в нем правда, кое-что — выдумано. Есть масса уж совсем комедийных моментов. Для меня это было как флешбек: раз — и ты снова в 88-м году, в клубе «Хасиенда», вокруг все бурлит, все опять молодые. Два моих друга получили в фильме главные роли — Шона Райдера и Беза. Кино стало хорошим началом их актерских карьер.
В фильме правильно передан дух Манчестера. Вообще-то это большой город, но его творческая часть — размером с деревню. Все музыканты знают друг друга. Короче, типа небольшой социальной сети. Тони Уилсон был чем-то вроде креативного центра. Он стоял за такой глыбой, как Factory Records, и, думаю, Манчестер должен им гордиться.
— В конце 80-х — начале 90-х музыка 808 State была концентратом всего того, что гремело на британских вечеринках. От хип-хопа а-ля EMF — через рок для клубов вроде Happy Mondays — к привезенному из Америки техно и хаусу. Вы хотели везде успеть?
— Не совсем. Просто мы были одной из первых в Британии электронных групп. Мы начинали с чистого листа — нам можно было все. Точнее, мы ни у кого не спрашивали: «Эй, ребята, а какие тут правила?». Сейчас большинство групп, которые приходят на рынок, говорят, что их бы не было без 808 State. И мы гордимся этим. То есть, мы делали честную музыку, от которой нас перло. Да и вообще, почему некоторые музыканты бьются за чистоту жанров? Как только мы повторимся, запишем два одинаковых трека, — считай, с 808 State покончено. Понимание этого и держит группу на плаву.
— Вы, особенно на фоне того, что британская электроника в общем была куда радикальней и артистичней американской, даже для Англии выглядели несколько авангардно.
— Первое время нам была интересна вся эта чикаго-детройтская минималистичная волна. Но в конце концов однообразность и предсказуемость надоели. Мы просто фонтанировали идеями. Брали их пачками и сгружали в компьютер. Идеи приходили отовсюду, и все становилось идеей — такое тогда было время. Вспоминаю, сколько у нас в студии случалось ссор и скандалов. Кто-то говорил: «Давайте сделаем вот так — это круто!». Остальные морщились и отвечали: «Дружище, да нас от тебя тошнит». Тогда казалось, мы можем все и нас никому не остановить. Любые авантюры, любые проекты, любые дуэты. Какие-то вещи все-таки проходили в финал. Поэтому все наши альбомы звучат по-разному.
— Вы даже Бьорк заразили своей энергией.
—Да, было такое. Но она тогда, впрочем, еще не стала суперзвездой. Как-то нас позвали выступить в передаче Top of the Pops. В телестудии кто-то сказал, что с нами хочет познакомиться какая-то исландская девушка. Оказалось, это была Бьорк. Мы подружились. Закончилось все тем, что через неделю поехали к нам на базу и записали с ней пару треков. Бьорк забавная. И не смотря на свою эксцентричность — человек со здоровым чувством юмора.
— Есть мнение, что британское рейв-движение было расколото на два лагеря: с одной стороны, условно говоря, жертвы технического прогресса, которые делали танцы, с другой — зануды-философы от психоделики.
— Все было еще хуже. Я сейчас объясню. В то время у всех, по большому счету, был ограниченный выбор. Все зависело от того, какую музыку любили продавцы пластинок твоего города. В итоге, скажем, в Ливерпуле все были повернуты на вокальном хаусе. Бирмингем отвечал за хэппи-хардкор. Манчестер считался городом техно. Это, если говорить о музыке для танцев.
С другой стороны был легион так называемых путешественников. Блаженных. Юродивых. На их рейвах царил дух хиппи. Прикинь: огромные поля, забитые тысячами призраков хиппи. Они одевались как их родители в 60-х, закидывались кислотой, были «та-а-а-ки-и-и-ми психоделическими» и каждые выходные улетали «та-а-а-к далеко, чу-у-у-у-вак». Словом, полный пиздец. Представь, как нам жилось между обоими лагерями. Мы опасались этих локальных движений. Они засосали и перемололи не один десяток талантливых музыкантов. Это как будто бы тебе одевают шоры.
— У вас было несколько больших туров по Америке. Там все так же происходило?
— В крупных городах типа Нью-Йорка, Далласа или Сан-Франциско — в общем, да. Там было хорошо развито клубное движение. На каждое наше шоу собиралось по десять тысяч человек. Мы были счастливы. Но как только заехали в провинцию, все изменилось. На выступления 808 State в огромных залах приходило от силы пару сотен калек. Да и они не понимали, что происходит на сцене. В одном магазине я увидел нашу пластинку в ряду, помеченном как «альтернативный рок». Впрочем, через пару лет мы вернулись в Америку снова, и там все стало гораздо лучше.
— А в Британии сейчас лучше, чем было 20 лет назад?
— Все по-старому, абсолютно. Ерунда, когда говорят, что клубная культура очень изменилась. Лично я этих изменений не чувствую. Прогрессия не монументальна. Разница вот в чем: в конце 80-х были большие нелегальные рейвы, сейчас — фестивали электронной музыки. Ну и рейвы дали жизнь целой индустрии развлечений. Теперь клубный бизнес — приличная отрасль экономики. А начиналось все в подвалах. Уйма народу стала обеспеченной благодаря электронной музыке.
— Почему в середине 90-х вы решили бросить музыку для танцев и записали альбом странной, трудной электроники Don Solaris?
— Да просто нас все достало. Надоели танцполы, рейвы, вечеринки. Тем более, танцевальная музыка изменилась. Стала еще более однообразной и прямолинейной. Мы решили игнорировать все, что там происходило. Впрочем, это было сложно — я и Даррен Партингтон диджеили каждый уикенд. Затем, в понедельник, мы возвращались в студию и пытались перевести тумблер «клубная музыка» в положение «выключить». Но я думаю, получалось у нас хреново. Поэтому Don Solaris — такой странный альбом.
— Вообще, кроме этого альбома у вас достаточно универсальная музыка. Тем более, сейчас на хаус начала 90-х повышенный спрос — на вечеринках модники танцуют под треки вроде «Pacific State».
— Это приятно, но надо понимать, что 808 State — не законсервированный продукт. Мы все-таки эволюционируем. Технологии менялись с конца 80-х, с ними вместе менялись и 808 State. Мы — гики по части оборудования. Нам нравятся игрушки. Дико круто открывать новые возможности, звучания и примерять их на нашу группу. Да и тренды я не принимаю. Плевать на моду — я слушаю много разной музыки: от классики до рока. И знаешь, что? Я думаю, жизнь, как это было и в 80-х, по-прежнему скучна, если зацикливаться на музыкальных жанрах.
— Вас часто донимают молодые таланты?
— Да, постоянно, и не могу сказать, что это раздражает. Например, недавно ко мне подошел 18-тилетний парень с «Роландом» и спросил: «Вы не могли бы подписать мой синтезатор?». Я не хвастаюсь, но знаешь, что есть — то есть. Да черт! Я думаю, ты еще даже не родился, когда я уже сделал свой первый хит!
для znaki.fm Читать дальше......
